|
Мужчина в костюме Пьеро на картинке.
Крутится диск старинной пластинки,
Голос приятный, мягкий, знакомый давно.
Сердце грассирует, песенке вторя,
Ты уже видишь розовым море,
В рюмках хрустальных шампанское
цвета бордо.
В песнях тоска, иногда – безнадежность.
Трогает душу грустная нежность,
Чувств глубина и изысканность тем и манер.
Вечер прощальный вдвоем под луною,
Голос дрожит, закипая слезою,
Ночью, с цыганами в тройке,
летящей в карьер.
Свят, отрешен, как в молитве хасиды,
Зал, замерев, ощущает флюиды.
Мэтр вдохновенный ведет их
в неведомый мир.
Он - попугай, он - аббат, негр лиловый,
Вот он - красотка на шкуре тигровой,
Толпами женщин всегда окруженный кумир.
|
|
Руки изящно делают пассы:
“Кончилось лето, пустеют террасы”…
Птицы печально прощаются с ним на заре.
Он - муравей, он - гигант исполинский.
Бард и поэт Александр Вертинский:
“Что Вы, мадам, так капризны
- ноябрь на дворе”.
Свечи зажгу, пианино открою,
Вспомню, что лет так пятнадцать с горою
Бабушка пела по памяти старый романс.
Аристократ и певец ностальгии -
Он погибал вдалеке от России:
“Главное, доченьки, родина будет у вас”.
Где вы, кокетки, что строили глазки?
Где фантази, карнавалы и маски?
Где вы, мужчины,
способные жизнью рискнуть
За поцелуй, за ресниц трепетанье?
Где же вы, страсть, и огонь, и страданья?
Что же осталось?
- Пластинки лишь диск повернуть.
|